В рамках сессии «Инновационное развитие нефтегазового сектора экономики России» конференции «Биржевой и внебиржевой рынки нефтепродуктов РФ» Oil.Эксперт побеседовал с доктором биологических наук, профессором РХТУ им. Д.И.Менделеева Ниной Борисовной Градовой. В своем интервью Нина Борисовна развеяла слухи о так называемых «нефтеедах», рассказала о процессах очистки почв и акваторий от нефтезагрязнений, дала свою оценку инновационному проекту Сколково.

— Нина Борисовна, в результате аварии, произошедшей в Мексиканском заливе, особенно актуальной стала тема борьбы с нефтеразливами. В прессе активно муссировались слухи о бактериях, способных перерабатывать нефть. Хотелось бы узнать, действительно ли существуют такие бактерии? Можно ли с их помощью бороться с разливами нефти?

— Да, действительно, такие бактерии существуют. Теоретически применение бактерий, способных перерабатывать нефть, в качестве биотехнологий для борьбы с нефтеразливами возможно. Но технология препарата, содержащего данные бактерии, для использования в водных акваториях должна быть другая. Эти препараты должны быть плавучими, так как нефть находится на поверхности, а микроб – это частичка, имеющая массу. Поэтому получается, что бактерии соприкасаются с нефтью и падают на дно. Плавучесть препарата — очень важный момент для того, чтобы данный препарат был эффективной биотехнологией для борьбы с нефтеразливами.

По огромному опыту, имеющемуся в нашей стране, очевидно, что это должна быть совершенно другая технологическая форма полученного препарата. В этот препарат должен быть включен в какой-то плавающий наполнитель. На одном из симпозиумов, проходящих в Москве, в секции, посвященной биотехнологиям, было несколько докладов, посвященных технологиям, обеспечивающим плавучесть препаратов. Такие препараты существуют и в России. Что именно применялось в Мексиканском заливе, сказать сложно, так как это нигде не освещалось. Может быть, там применялись своего рода экспериментальные технологии.

— А применяются эти препараты хотя бы в каких-то локальных масштабах?

— Да, эти препараты испытываются. Но здесь проблема более глубокая. Наша штрафная система, отвечающая за загрязнения, не стимулирует компании разрабатывать и применять новые технологии. Но, я знаю, что хорошие результаты есть в Краснодарском крае, Томске, Санкт-Петербурге и Москве. Сейчас мы совместно с институтом газа разрабатываем технологии для очистки тундровых почв Ямала, которые являются основным источником добычи газа.

— Раз мы заговорили о нашей стране, то тогда расскажите, в каком состоянии находятся биотехнологии для очистки почв, акваторий от углеводородов в России?

— Во-первых, хотелось бы остановиться на том, что очищение почв и акваторий от нефти — это процесс, в результате которого нефть превращается в углекислый газ, воду и какой-то минеральный осадок. Поэтому минерализацию нефти возможно осуществить только используя биотехнологии, к тому же, это самый экологичный метод очистки. По мнению различных экспертов, применение биотехнологий является и самым экономичным способом борьбы с нефтяными загрязнениями.

Что касается нашей страны, то, в связи с ее большой территорией, невозможно разработать единую биотехнологию очистки нефте- и газо- загрязненных почв и акваторий. Так как это зависит от почвенно-климатических условий: от температуры, от кислотности, от механического состава, от микрофлоры, от уровня и характера загрязнения и многих-многих других факторов. Поэтому эффективная биотехнология для очистки может быть разработана только для конкретного региона. Любое практическое использование должно основываться на научных исследованиях. Для того, чтобы применение биотехнологий было более эффективным, необходимо разработать нормативно-техническую документацию, прежде всего, это технические условия на использование препарата и технологический регламент на производство препарата. Сейчас этого нет. Для каждого региона, где произошло загрязнение, должна быть выработана стратегия, поясняющая, что и как необходимо применять.

— Сейчас очень много говорят об инновационном проекте Сколково. Ваша оценка этого проекта и как он может повлиять на развитие биотехнологий?

— Я думаю, что он будет работать так же, как и РОСНАНО, то есть деньги и заказы, которые имеет организация, отдаются другим исполняющим компаниям. На первом этапе Сколково будет работать так же. В дальнейшем, наверняка, будут созданы лаборатории с уникальным оборудованием и богатой технической и технологической базой.

— Тогда возникает вопрос: в нашей стране очень много научно-исследовательских институтов, почему же нельзя выделить деньги на приведение их в порядок?

— Да, это, конечно же, было бы правильно. Я думаю, что в рамках проекта Сколково, в лучшем случае, будет выдаваться тендер на исследования и разработку технологий каким-то институтам, специализирующимся в этой области. Позднее, когда будут созданы лаборатории, оборудована технологическая база, то тогда должны совершаться какие-то высоконаучные открытия.

Интервью подготовила Екатерина Майкова.